Известно, что, если в науке солнце непременно должно подниматься на востоке и садиться на западе, то также и совершенно очевидно существование множества исследований, доказывающих, что солнце поднимается именно на западе и садится именно на востоке. Как говорит один мой знакомый языческий бог, живущий исключительно за счет моей личной жизненной энергии: «Люди создали нас, чтобы объяснить, почему они живут, или мы создали людей, чтобы объяснить, почему мы не умираем?»
Всякой книге свое время. Этим книгам пришлось ждать два года, прежде чем я созрела для их прочтения – не сказать, что я не понимала или не воспринимала изложенную в них информацию, нет, — просто в моей душе огонь разгорается слишком медленно, а плоды моего разума созревают по нескольку зим; ежели я хочу получить их непременно, в мои руки упадут лишь гнилые, зеленые фрукты, непригодные для еды, и мне остается только выбросить их.
Фестьюжер в своей работе утверждает, что толкование мифа об Ипполите и Артемиде как истории плотской любви между человеком и богиней в корне неверно. Он приводит Ипполита как пример носителя личной религии: его целомудрие, демонстративный отказ и презрение любовных отношений истолковывается как неопытность молодого человека, не знакомого еще с бременем зрелого тела и потому позволяющим себе похвалиться своей девственностью – тут стоит уточнить, что наличие у половозрелого юноши сексуальных отношений с кем бы то ни было ни в коем случае не являлось предосудительным, и наоборот, его отказ от них повлек за собой гнев Афродиты. В толковании Фестьюжера этот гнев был вызван не собственно самим отказом от физической и романтической любви, а предпочтение ее любви высшего порядка к наставнице – богине-девственнице Артемиде, воспитательнице юношей, охотнице и так далее по списку. Его личная приверженность, глубокая духовная привязанность к Артемиде, окруженной ореолом девственности и целомудрия, вечной противнице Афродиты, и обуславливала гнев Киприды. В здешней вариации трактовки мифа Ипполит умирает навсегда и перед смертью не видит, но чувствует присутствие стоящей подле него богини, любовь к которой он, несмотря на смерть из-за нее же, в себе сохранил и к которой так и не примешал ни капли похоти.
С другой стороны, Фрезер, авторитетный так же, как я на уроках английского, только по заслугам, иначе интерпретирует ход этого мифа: на передний план ставится способность Артемиды даровать плодородие, связанная, если следовать принципам гомеопатической магии, с ее собственным плодородием. Но женщина не может быть плодородна без супруга – практически цитирую Фрезера, кстати. Мы здесь живем уже не на заре человечества, где первоначальные божества, первые божественные пары, находящиеся в иерогамии, и божества-демиурги зачастую были гермафродитами и не нуждались ни в каких там мальчиках из соседней палестры (хотя бы потому, что не было еще ни мальчиков, ни палестр, ни достаточного количества богов, с которыми можно было бы творить потомство). Тогда Ипполит выступает именно в качестве любовника, супруга, спутника, будучи, естественно, наверняка более взрослым, ибо без тягот созревшего тела оплодотворение другого тела просто технически невозможно. Связь между Ипполитом – или Вирбием – представляется именно любовной, каковую можно найти во множестве иных примеров (Ариадна и Дионис, Адонис и Афродита и проч.), что кардинально отличает трактовку сути этого мифа от фестьюжерской. Также Ипполит после смерти воскрешается Асклепием и переселяется Артемидой в иные земли.
В общем-то, я не исключаю возможность существования этого мифа в двух вариациях одновременно, но все-таки они различны и существуют у автора сами по себе, без так не похожего на них брата-близнеца, так что позволю себе задаться вопросом: кто прав? Кто-то вообще прав? В общем-то, пока я это писал, я сам себе на него ответил.
