У многих людей, в том числе и у меня, наблюдается отвращение к некоторым словам. Боже, иногда я ненавижу так сильно, что даже в мыслях называю исключительно «слово на букву „к“ или „это слово“. Подобная ненависть проистекает из нелюбви к предмету или явлению, обозначаемому словом; из неблагозвучия и немузыкального сочетания фонем; из неприятных ассоциаций; из сочетания первого,  второго, третьего. Эта неприязнь появляется незаметно, и зачастую нам крайне сложно выявить для себя ее истоки. Но есть еще один вид непереносимости слов. 

Я люблю мысленно повторять русские слова тли фразы, очищая их от смысла, лишая идейного и понятийного наполнения, наблюдая, как они нехотя, противясь велению моего сознания, освобождаются от своей семантики, как кости — от мяса. Сначала остается лексема, затем — набор фонем. Ты слышишь звуки своего языка, который ты на доли секунд смог позабыть, и в такие моменты ты становишься истинным космополитом, гражданином мира, родного языка не имеющим и русский воспринимающим как посторонний, чуждый, не свой. Именно тогда тебе открывается гортанное перекатывание согласных, похожее на стук алмазов друг о друга или — грязных мячей на столе для бильярда. В шипящих запутался ветер, как в ветвях, или степная змея, и на „воспри“ она воспрянет, а на „ющий“ — покажет свой характер. Русский язык звучит достаточно низкочастотно, глубоко, несколько темно, как влажная земля, но сине. Тина густых, вибрирующих гласных смешана с с то и дело перестукивающейся галькой согласных, изредка отсвечивающих редкими лучами мягкости звука. В это было бы не так страшно погружаться, если бы не мелкие извивающиеся черви запятых, эпилептические конвульсии которых не вызывают рвоту только у истинных поклонников и хладнокровных наблюдателей языковой природы.

В одном из давних выпусков новостей говорили о популярных именах. Когда имя звучит слишком часто, оно теряет свои идентификационные функции. То же и со словом: при излишнем употреблении с него непроизвольно для говорящих, насильно удаляется смысл, и слово остается не просто набором звуков, оно остается набором постоянно повторяющихся звуков, превращающихся в одну из тех мелодий, которую вы слышите в каждой маршрутке и всей душой ненавидите.

У нас было два сочинения. Первое — в декабре, второе — на ЕГЭ. Общество-история-английский не в счет, там другие учителя и заумный термин „эссе“, сскрывающееся за которым произведение своему обозначения ни в коем случае не должно соответствовать. За год я ежедневно слышала из уст своей русички (кто скажет, что это слово пишется с двумя „с“ — вырву язык) слово „сочинение“ едва не в каждом предложении. Сочинение, сочинение, сочинение… В определенный момент начинает казаться, что из него что-то сочится. И „что-то“ это — желтое, неоднородное, комковатое, обтекающее лениво белесый гной „нения“. От сочинения веяло стекающим из мяса соком, белком тухлого яйца, жирной мякотью, когда-то бывшей живой и издохшей.

Клише. Используйте клише обязательно. Выучите клише. Налепите себе на лоб клише. Все пишите с клише. Не пишите ничего, кроме клише. Сначала у кого-то что-то застревает в горле, он хрипит. После „ли“ отдает ультразвуком, от которого начинается мигрень. Затем, словно у обезьяны или ребенка-дауна, губы вытягиваются квадратно и глупо, вы чувствуете, как чуть разлепляются их уголки, шипите вы с едва различимым причмокиванием — »ше-э-э". Клише. Крик подбитой чайки.