Первое мое знакомство с «Лунной Сонатой» произошло на уроке литературы, посвященном «Гранатовому браслету». Впоследствии перед ЕГЭ меня с пеной у рта убеждали, что там была никакая не «Лунная», а просто какая-то соната и что так говорит и русичка, которая была с нами под кодовым именем «учитель истории». Но я знаю, знаю — там была «Лунная соната»! 

Помню, как нам включили ее на уроке, и, слушая, я почувствовала, что у меня непроизвольно идут слезы. Интересно, что я не начала испытывать грусть, тоску или нечто в этом роде, не вспоминала печальных моментов своей жизни, ничего; это не был плач, это не были всхлипы, не была обида; просто слезы текли из моих глаз. По возвращении домой я снова слушала эту мелодию, и слезы текли — текли! — при более чем десяти прослушиваниях подряд. И даже сейчас, спустя много месяцев, я чувствую в своих глазах нечто, что можно было бы назвать «желанием зарыдать», но оно не исходит от моего мозга. 

В ней, возможно, сосредоточена та проекция состояния человека на природу и наоборот, которой так любили пользоваться наши классики. В самой сонате уже сосредоточены все эмоции, и для распознавания и узнавания их нет необходимости их испытывать, достаточно лишь воспринять. Переходы от глубинного восприятия, переданного низкими нотами, до воодушевления надеждой, не полученной извне, но выработанной силами собственного духа, перебираются сомнениями, терзаниями и всплесками чистого порыва жизни. И в том же – бледная, нежная, мертвая луна, существующая, как идея о высшем наичистейшем разумном духе, много выше мерно накатывающейся на берег воды, спокойные объятия с берегом которой окружены лиственной резьбой чуть тронутой ветром листвы. В том вся идея жизни как извечного поиска гармонии, заключающейся не в идеальном положении вещей, но в поступательном развитии, равномерном движении, сходном с дыханием или прибоем.