Ходил вчера на постановку шекспировского «Укрощения строптивой» петербургского Александрийского театра, приехавшего к нам на гастроли. Сначала на сцену вышел пьянчужка, и я понял, что представление началось. Конечно, нельзя поверить, что это настоящий пьяница, но некоторые умудрились и даже пытались его выдворить. Я не поверил, но его искусная игра почти убедила меня, и я засомневался. Но простой объективный анализ доказал бы мне обратное, если бы я не был так увлечен действием на сцене. Они использовали очень много интересных решений с реквизитом, основывая на нем юмор, действия, метафоры. Особенно любопытно было такое: на манекены были надеты костюмы, а сами актеры в черном вставали за ними и продевали руки в рукава. Подчас они убегали от манекенов, взаимодействовали с ними, как с телами персонажей, в то время как играющие их актеры могли говорить реплики на другом конце сцены. Очень любопытно. Но быстрая и иногда невнятная речь (быстрая при почти трехчасовой длительности постановки!) мешала понять происходящее, я часто едва разбирал слова. Также меня уже не в первый раз раздражает заигрывание гастролирующих с публикой: постоянно я наблюдаю, как они делают отсылки к каким-нибудь мемам («Крым наш» — еще нормально, но «Театр моей мечты» — уже извините. Слишком низменно, по-моему, да и люди уже стали забывать этот мем, а тех, кто его помнит, он не смешит) и к городам, где проходят гастроли («Горничная уехала в отпуск в Ульяновск» и проч.); как по мне, это пошло.