Впервые эта мысль пришла ко мне в девятом, что ли, классе. Сейчас я нагло называю это «неполным раздвоением личности». Давно, очень, очень давно, в детстве, я был таким же отчужденным, молчаливым и застенчивым трусом, но еще раньше я был одновременно и бескомплексным, веселым и способным на высказывание любых мыслей. Примерно классе в пятом это начало приводить не к рядовым эксцессам, а к травле — я стал отверженным, и тогда у меня появилась низкая самооценка, комплексы, молчаливость, вечное нервное напряжение и страх. Возможно, это были психологические барьеры, накладывающиеся на мои черты и проявления личности; возможно, одна из двух наиболее ярко выраженных форм моей личности стала замещать другую, блокируя ее. И периодически — сначала во время прогулок в девятом классе с одной из подруг; потом в школе речевого мастерства и периодически на олимпиадах; затем с другой подругой; после — во время активного выброса эндорфинов, то бишь во время влюбленности — модель моего поведения менялась так резко, что пугался и я, и окружающие. Я становился веселым, общительным, демонстративным до позерства, громким, резким, наглым и производил впечатление бесстрашного человека с отменным чувством юмора. Я знаю, вы захотите сказать, что личность всякого человека многогранна. Это мне известно. Всегда я еще и подозревал за собой что-то: депрессию ли, неврастению ли, пресловутый ли синдром Аспергера либо легкую форму аутизма. И все мне кажется который год, что тот человек, с которым кто-то годами дружил или учился — это не я, не мой характер и не моя личность; это набор симптомов или психологических барьеров, это мертвая, внешняя оболочка, которая скрывает человека, с которым я и сам не знаком. Это внезапное различие невероятно до крайности; мои коммуникативные способности и эмпатия появляются из ниоткуда, и в такие моменты просто удивительно бывает задавать себе вопрос — почему я не такой всегда, ведь это же так просто? — и не находить ответа. Этот новый я, любящий людей и любящий с ними говорить (и умеющий это делать много лучше меня обыкновенного), не страдает никакими комплексами, зажатостью, зависимостью от чужого мнения. И переход от сумрачного одиночки к нему резок, внезапен и короток. Быть может, с вами говорящий я — экзоскелет из защитных установок или набор симптомов, а со мной никто никогда не был знаком. 

Ну вот, скатился, похоже, в очередное рассуждение о 'масках на людях'. Фу. Надеюсь, суть ясна.