Теплится надеждой трепещущая душа восхода. Меркло небо перед вздохами солнца, блекло душистыми облаками. Щурились окна перед светилом, слепли от юных лучей. Выкуренная небом сигара далекого самолета оставляла длинный табачный след на небесном теле, пропадая в бескрайних недрах голубизны. Не было в этом утре иной прелести, кроме пустой, бесчувственной жизни неба, чье круглое желтое сердце мерно пульсировало скупым предосенним светом; не знала жизнь ныне иного выражения, кроме бесстрастного взгляда того, что не имеет глаз, способных увидеть, и разума, способного запомнить; был лишь рассеивающийся свет. Не чуяло небо духа жизни, витавшего подле него и под ним, и то было справедливо, ибо не было этим утром никого живее небес, подслепленных бельмом облаков. Все было пусто в мире, не знавшем тишины; все было живо в мире, не знавшем звука.